– Арсений, как ты связал жизнь с музыкой?
– Я тогда жил в подмосковном городе Лобня, а музыке начал учиться в шесть лет. Там была только одна небольшая школа искусств, но мне крайне повезло с педагогом – Лидией Ивановной Скопинцевой – её мне посоветовал директор. Повезло мне и с родителями. Педагог направлял меня по правильному пути, а родители, будучи великолепными музыкантами, помогали по нему идти. Но моего педагога уволили, когда я был в шестом классе из положенного семилетнего курса. В Лобненской школе я доучивался уже как пианист, несмотря на скрипичный аттестат. А скрипкой занимался с Лидией Ивановной уже в Москве, где она стала преподавать. Так я окончил два семилетних курса начального музыкального образования.
Сейчас обучаюсь в Центральной Музыкальной Школе при Московской консерватории имени Чайковского. Попал сюда по воле случая, и ни капли об этом не жалею. В конце 2015 года участвовал в конкурсе «Щелкунчик» и, увы, не прошёл даже на второй тур из трёх. Сыграл я неудачно, программа оказалась невыгодной. Но после выступления ко мне подошёл мой будущий педагог – Александр Вениаминович Ревич. Предложил учиться у него. До окончательного переезда в Москву и поступления в ЦМШ, я занимался с ним частным образом. И с июня 2016 года, получив 100 из 100 по специальности, и 94 из 100 по теории, я учусь в ЦМШ, где, надеюсь, пробуду до 11-го класса.
– Чем бы ты занялся, если б не попал в музыкальную школу?
– Не стоит ставить историю в условное наклонение. Когда мы говорим о личности человека, мы невольно имеем в виду цепь закономерных событий, сформировавших его индивидуальность. Если же мы меняем события, мы изменяем личность, и соответственно, начинаем говорить о другом индивидууме. Поэтому не могу ответить.
– Многие почему-то проклинают годы в музыкальной школе. В чём причина? Проблема в них или преподавателях?
– Я уже упомянул о том, что личность – это события на её пути. Следовательно, причина никак не в юных музыкантах. Разочарованным детям в своё время просто не объяснили сущность музыкального искусства, его смысл. Они воспринимают занятие музыкой как совокупность механических движений. Причины же у всех разные: педагог, родители, друзья, стереотипы или даже болезненные воспоминания.
– Можно ли научиться играть без специального образования? Веришь в то, что некоторым людям музыкальный дар даётся свыше?
– Возможно, если хорошо развита музыкальная интуиция. Есть много таких примеров, допустим, народные музыканты всех времён. Вспомним происхождение джаза: африканцы, оказавшись в Америке в роли рабочей силы, проводили досуг за приобретёнными за бесценок духовыми инструментами. Никакого образования никто им не давал, но инструменты они освоили с высшим умением. Насчёт дара свыше точно сказать невозможно. Слышал много гипотез, например, о том, что дети-виртуозы были музыкантами в прошлой жизни, и им помогает подсознательная память. Очевидно, что у людей неодинаковые способности к музыке. Думаю, это в большей степени зависит от условий формирования человека. Точно, что истинное мастерство в каждом деле даётся только постоянным и неотступным трудом.
– Как ты формируешь свой репертуар?
– На протяжении всего исполнительского опыта программу мне делали учителя. Думаю, в этом нет ничего плохого. Но иногда я отказывался от предложений, к примеру, почти обошёл стороной пятый скрипичный концерт Вьётана.
«Вальс-скерцо» без смычка– Забавная или неприятная ситуация во время выступления?
– Благо, все непредвиденные курьёзы на сцене происходили у меня на достаточно мелких концертах, где не могли привести к чему-либо плохому. В Абрамцево, когда я играл почти сольный концерт, вдруг обнаружил, что мой смычок вышел из строя и совсем не мог держать натяжение волоса. Причём это был единственный раз, когда я не взял запасной смычок. Так весь концерт и отыграл, на трости. А если я скажу, что последним номером шёл «Вальс-скерцо» Чайковского, то скрипачи поймут, какое это самоубийство. Но это даже мотивировало. Несмотря на внезапную эксцентричность моего исполнения, вышло относительно неплохо.
– Как находишь время на увлечения, не связанные с музыкой?
– Их у меня нет. Если не брать во внимание чтение книг, общение с людьми, скажем, употребление пищи и всё в том духе. Я об этом не жалею. Времени, несмотря на это, чертовски не хватает. Я редко гуляю, что видится моему окружению чем-то нестандартным, а для меня совершенно обыкновенным. Связано это ещё и с тем, что в музыке я охватываю три области: игру на скрипке, сочинение музыки и дирижирование.
– Как и когда ты пришёл к исполнению собственных сочинений?
– Я начал сочинять в 12 лет. Появилось жгучее желание реализовать назревшее в голове произведение, материал которого был ярким и плодородным. Возникло оно у меня во время импровизации, около двух лет до момента написания, а воплотилось в «Путешествие» из трёх пьес для скрипки и фортепиано. Затем были сочинены «Встреча», а после неё первая пьеса цикла «Прощание». Сразу после сочинения этих вещей я сыграл их с концертмейстером. Признаться, я не очень люблю играть собственные сочинения.
– Почему?
– Исполняя их, я чувствую некоторую преграду между мной и моей музыкой, что нередко приводит к невыразительности. Но хорошая звучность этих пьес и тёплый приём со стороны музыкантов вдохновили меня на дальнейшее занятие сочинением музыки, которому я верен до сих пор.
– Доводилось дирижировать при исполнении своих композиций?
– Да, случилось это в 14 лет, в образовательном центре «Сириус», в 2016 году. С двумя командами музыкантов и гениальным Игорем Ефимовичем Рогалёвым мы готовили шуточное представление «Жизнеописание Мухи-Цокотухи», где каждый участник писал по номеру. Я сочинил два: «Увертюру» для оркестра и «Рождение мухи» для оркестра, голоса и хора. В оркестрах сидели музыканты из смены, а руководил исполнением я сам. В «Рождении мухи» пришлось ещё и петь. Качество исполнения было не особо высоким, но это первый опыт не только в качестве дирижёра собственного произведения, но и вообще дирижёра.
Пересочиню первую симфонию– Как к тебе попала нынешняя скрипка?
– Инструмент я менял не раз, поскольку в детстве приходится играть на специальных инструментах малого размера, и через них нужно проходить по мере взросления. Моя скрипка сделана мастером в Португалии в 2015 году. Ко мне она попала через три месяца после изготовления из рук мастера. Он приехал представлять свои инструменты на ISA фестиваль в Вену, где давала мастер-классы Дора Шварцберг. В них участвовал и я.
– Какие планы? Собираешься поступать на направление, связанное с музыкой?
– Среди творческих планов на ближайшие месяцы тщательное редактирование первой симфонии, равносильное её сочинению, поэтому правильнее будет назвать это пересочинением. А ещё написание для оперной студии академии имени Гнесиных оперы «Дикие лебеди», работа над концертом для альта с оркестром. Думаю, выбор моего дальнейшего образования совершенно очевиден, ибо ничем кроме музыки я, по сути, не занимаюсь.
– Твой кумир музыкального мира?
– Сложно выбрать только одного человека. Но всё же могу назвать Геннадия Рождественского, которому посвящена моя первая симфония. Он каждый день становится для меня открытием в музыкальном искусстве.
– Какой совет напоследок дашь юным музыкантам?
– Все обычно советуют одно и то же. Повторяться смысла нет. Поэтому желаю любить жизнь!
Арина ВАСИЛЬЧУК, Ломоносовская гимназия
Фото vk.com/siriusdeti и из личного архива Арсения